Молодые годы короля Генриха IV - Страница 172

172

бесчеловечности.

Однажды, когда Генрих ехал из Монтобана в Лектур, ему донесли, что по путина него готовится нападение из засады; он тут же отправил господ де Рони и деМейя с двадцатью пятью всадниками, чтобы они очистили опасный горный проход.Когда это было сделано, триста врагов засели в большой церкви с толстымистенами; пришлось вести глубокий подкоп, и на эту понадобилось двое суток.Когда осажденные сдались, король Наваррский решил было шестерых из нихповесить, а остальных отпустить. Однако оказалось, что в данном случаемилосердным быть нельзя, ибо вдруг стало известно, что это те самые католики,которые вели себя гнусно в городе Монтобане. Они не только изнасиловали шестьмолодых протестанток, но несколько извергов «начинили тела несчастных порохом»,подожгли, и шесть прекрасных и благочестивых девушек были взорваны и растерзанына куски. Поэтому означенных триста пленных безжалостно уничтожили.

Во время этой бойни Генрих поспешил уехать, он прямо бежал. Его охватывалоотчаяние, так как о нем шла дурная слава и он вынужден был марать свое имятолько потому, что наместник ни перед чем не останавливался. Бирон же пребывалв уверенности, что города из одного страха не откроют свои ворота перед еговрагом. Справедливость губернатора и строгая дисциплинированность его войска, окоторых вначале шла молва, должны были, по замыслу Бирона, перейти вжестокость; да, он избрал наилучший путь для того, чтобы имя Генриха сталостоль же ненавистным, как и его. Генрих это понял и, убегая во времяуничтожения трехсот пленных, решил отныне поступать иначе, чем его вынуждалзаместитель.

Оз принадлежал к числу тех непокорных городков, которые и слышать не хотелини о каком подчинении и упорно не впускали губернатора. В сущности, противилисьтолько старшины да некоторые горожане, у которых было побольше земли и накоторых работала беднота. Простой люд был на стороне короля Наваррского, ведьон заходил в хижины бедняков и любил их дочерей. За это любили и его. Ибедняки, наверное, открыли бы перед ним городские ворота, но не могли из-загарнизона, который подчинялся богатым. Сопротивление бедняков вызывало средибогатых недоверие друг к другу. Каждый заранее обеспечивал себе лазейку наслучай сдачи города. Так, аптекарь говорил своему соседу-седельщику: — Посекрету, сосед! Ты знаешь, кто поставляет королю Наваррскому сладости? Егоаптекарь в Нераке, некий Лалан; а ведь это я продал ему рецепт.

— Сосед, — отвечал седельщик, — в точности так же обстоит дело и с кожанымфутляром для королевского кубка. Футляр надо было починить, но никто не долженбыл знать об этом, ибо в кубок, который не находится под запором, легко можноподложить отраву. И вот придворные короля принесли этот футляр мне, — докончилседельщик уже шепотом.

Вместе с тем один намотал себе на ус секрет другого, который тот неосторожновыболтал, — на случай, если маршал Бирон успеет заявиться до того, как прибудеткороль Наваррский; тогда каждый, кроме него самого, будет сурово наказан.Какой-то женщине привиделся во сне ангел, он возвестил ей о прибытии маршала,и она орала об этом на весь рынок. Поэтому ее муж оказался бы в особенноопасном положении, если бы губернатор прибыл раньше. Муж был возчиком и однаждыпринял в уплату от деревенского трактирщика вексель господина д’Обинье. Ибо вэтом трактире когда-то закусывал король Наваррский; на самый крайний случайвексель мог послужить возчику защитой.

Кое для кого городские ворота все же открывались: поэтому Генрих знал и онесогласиях среди граждан, и об их страхах. Гарнизон был невелик, после неудачБирона он считался малонадежным. Губернатор отобрал пятнадцать дворян, которымприказал сопровождать его; поверх панцирей на них были надеты охотничьякафтаны: так легче было проникнуть в город незаметно. Но едва Генрих очутилсявнутри, как один из солдат крикнул: «Король Наваррский!» — и перерубил канат,удерживавший опускную решетку. В ловушке оказались пятеро: Генрих с Морнеем,господа де Батц, де Рони и де Бетюн. Тотчас забили в набат, населениесхватилось за оружие и стало угрожать пятерым отважным молодым людям.

Передовой отряд горожан состоял из пятидесяти человек, король Наваррскийдвинулся прямо на них, держа в руке пистолет, и одновременно начал говорить,обращаясь к своим четырем дворянам: — Вперед, за мной, друзья и товарищи! — Онговорил не столько для них, сколько для добрых людей — жителей Оза, которыххотел остановить и напугать. — Вперед, за мной! Будем мужественны и решительны,ибо от этого зависит наше спасение! Следуйте за мной и делайте то же, что и я.Не стрелять! — крикнул он особенно громко и как будто все еще обращаясь к своейчетверке. — Опустите пистолеты, не цельтесь! — А толпа вооруженных горожанслушала, разинув рот, складную речь этого короля, находившегося в столь великойопасности, и стояла, словно оцепенев. Два-три голоса, правда, крикнули: —Стреляйте в красную куртку! Это же король Наваррский! — Но никто еще не успелопомниться, как Генрих на всем скаку въехал в толпу. От страха она распалась надвое и отступила.

В толпе раздалось несколько ружейных и пистолетных выстрелов. Вскоре втесной улочке началась свалка — это простой народ, любивший короля, накинулсяна стрелявших. Те и слегка струсили; еще в начале схватки они вцепились другдругу в волосы, ни один не желал признаться, что стрелял именно он. Генрихспокойно ждал: очень скоро старшины, или, как они назывались, консулы,бросились ему в ноги и загнусавили, точно литанию пели:

— Сир! Мы ваши подданные, мы преданные ваши слуги. Сир! Мы ваши…

172