Молодые годы короля Генриха IV - Страница 26

недостаточно и того, что, женившись на английской королеве, принц терялрешительно все — свою национальность, свои шансы на французский престол.

Жанна ссылалась на то, что Елизавета слишком стара, ей уже не родить сына, аее супруг не может надеяться на личное участие в государственных делах.Колиньи заметил, что ведь существует еще сестра принца, принцесса Екатерина, унее-то уж наверняка будут дети от короля Шотландского. А он является законнымнаследником английского престола, если Елизавета умрет, не оставив потомства.Однако его дальнейших возражений мать Генриха не стала бы и слушать: адмиралвидел это по вспыхнувшему в ней гневу. Как? Обойти ее Генриха? Принести его вжертву? Чтобы ее жизнерадостный мальчик влачил бессмысленное существование,словно унылый узник, прикованный к какой-то английской старухе? Только сейчасона поняла, насколько ужасными могут быть последствия, если она из этих двухрешений изберет неправильное.

Тут нежная Жанна порывисто вскочила с места, она забегала по комнате, какзабегала и Елизавета Английская, когда в беседе с послом были столь живозатронуты ее интересы. Конечно, Жанна — другое дело: она вышла из себя, лишькогда стал решаться вопрос о счастье сына. И она повелела своим вторым,необычным голосом, подобным звукам большого колокола: — Больше ни слова,Колиньи! Позовите сюда моего сына!

Дойдя до двери, он передал ее приказ. Пока они ждали, старик преклонилколено перед королевой и сознался: — Я приводил все эти доводы лишь затем,чтобы вы их отвергли.

— Встаньте, — сказала Жанна. — Вы, конечно, надеялись, что королеваЕкатерина поручит вам верховное командование во Фландрии? Впрочем, не мнеупрекать вас в корысти! Если бы мой сын уехал в Англию, а дочь в Шотландию, ябы оказалась просто-напросто одинокой женщиной, которая не в силах нести насебе бремя государственных забот, и я не могла бы ждать от французских дворянни уважения, ни послушания. Если это было моим сокровеннейшим побуждением,пусть меня судит бог.

— Аминь, — сказал Колиньи, и оба, склонив головы, пребывали в неподвижности,пока в комнате не появился Генрих. Он вошел быстрым шагом, слегка запыхавшись,его глаза блестели, должно быть, он бежал за какой-нибудь девчонкой. Во всякомслучае, юноша не чувствовал, подобно этим двум пожилым людям, необходимости тутже ответить перед богом за дела и помыслы миновавшего часа. Но он сразупроникся их серьезностью.

Королева Жанна села, предложила также сесть принцу и адмиралу; она все ещене решила, с чего начать. Колиньи сделал ей знак, почтительный и вразумляющий.Адмирал хотел этим сказать, что лучше начать ему. И так как она кивнула, ондействительно заговорил первый.

Совет трех

— Принц, — начал Колиньи, — на этом совете речь пойдет о будущем нашей религииили о будущем королевства, а это одно и то же. Здесь, и теперь же, должно бытьпринято великое решение, и принять его должны вы. Воля божия будет выраженавашими устами. Прислушайтесь же к тому, что внушает вам господь. Я со своейстороны готов перед этим склониться.

Жанна хотела что-то сказать. Старик почтительно, но твердо остановил ее: онеще не кончил.

— Два могущественных двора домогаются вас, принц Наваррский, и знаете ли вы,сколь неизмеримо многое в судьбах века грядущего зависит от того, который изних вы изберете?

Последовавшая за этими словами пауза была сделана адмиралом не в расчете накакое-либо замечание со стороны собеседников, напротив, он хотел, чтобы у обоихдух захватило. И в самом деле, Жанна была потрясена до глубины души. Генрихотлично заметил, как под влиянием тревоги изменилось ее лицо; поэтому глаза егототчас наполнились слезами. Рыдание родилось где-то в недрах его тела, быстро,как мысль, подступило к горлу, он сдержал его, и только глаза блеснуливлагой.

Несмотря, однако, на затуманенный слезами взор и выражение глубочайшейрастроганности, Генрих подумал про себя: «А, старый болтун! Неужели он не могсказать все это проще? Я ведь давно знаю, что мне придется жениться либо намоей толстушке Марго, либо на старой англичанке. Нассау мне на этот счет ужевсе уши прожужжал. А что я буду делать в Англии? Марго — другое дело, она мнедавно обещала, что я увижу ее ноги».

Колиньи наклонился к Жанне и шепнул: — Не будем торопить его! Он получитвнушение свыше. — Генрих понял, с какой тревогой ожидает от него ответа егодорогая мать. И от этого он воспарил духом и с суровой решимостью, изумившейего самого, сказал:

— Я хочу служить Франции. Я избираю истинную веру и поэтому избираюФранцию.

Как только эти слова были произнесены, протестант Колиньи встал со своегокресла. Он простер руки, словно принимая самого господа. Генрих же обнялстарика. Затем отер поцелуями слезы на лице матери

Совет продолжался, но уже далеко не так торжественно. Они согласились, чтовсе выгоды для них в союзе с Парижем, а не с Лондоном. Генрих даже спросил: дабыло ли английское предложение сделано всерьез? Может быть, этим хотели толькорасстроить брак во Франции? Жанне пришлось сделать над собой немалое усилие,чтобы допустить эту мысль, — так противилось ее самолюбие. Но мудрость ирассудительность ее юного сына утешили ее гордость. Генрих заявил, что охотноуступает блестящее положение супруга английской королевы своему двоюродномубрату герцогу Анжуйскому. — Все-таки одним меньше! — тут же добавил он.Собеседники отлично его поняли. Жанна согласилась, что не следует раздражатьмадам Екатерину, раз уж она вознамерилась женить герцога в Англии. Тут Жаннаповторила слова сына: «Все-таки одним меньше». Потом заговорила, глядя перед