Молодые годы короля Генриха IV - Страница 29

благопристойно, да и сложена безупречно, хотя уж чересчур затягивается. У Маргобыло белоснежное лицо, спокойное и ясное, как небо, — так, по крайней мере,выразился некий придворный по имени Брантом; но Жанна отлично умеларазобраться, что здесь от жеманства, а что от белил. Тут их накладывали такгусто, как, пожалуй, только в Испании. Да и придворные, конечно, преувеличивалипрелести своего божества, точь-в-точь как идолопоклонники. Жанне довелосьнаблюдать из безопасного отдаления некую безбожную процессию, главнымдействующим лицом которой был отнюдь не поп и даже не епископ: предметомединодушного поклонения дворян и народа оказалась Марго, сверкающая жемчугами икаменьями, осыпанная ими, как звездами, с головы до пят. Простолюдины стояли наколенях по обеим сторонам улицы. А кто шел в процессии, тому казалось, чтотолпа несет его. Над всей этой давкой стояло многоголосое бормотание, похожеена молитву. Вероятно, это было кощунством.

Когда Марго вернулась в замок, Жанна попросила ее к себе в комнату, и таявилась тотчас, как была, в торжественном наряде и во всех драгоценностях.Жанна невольно отметила, что у прославленной красавицы щеки уже слегка отвислиили, по крайней мере, отвиснут, когда она станет чуть постарше, и что современем это будет вылитая старуха Екатерина.

— Дорогая дочь, — начала Жанна ласковее, чем хотела бы. — Ты красива идобра. Такой и оставайся — это мое единственное желание. Поистине твой мужбудет счастлив.

— Мне хотелось бы надеяться, дорогая матушка, что, хваля мою внешность, выне льстите мне. Что же касается моих нравственных качеств, то позвольтепризнаться вам, они еще ничтожнее, чем физические. Я не получила никакоговоспитания, или, вернее, — крайне беспорядочное.

— Говорите вы, без сомнения, очень складно, — ответила Жанна, сноваобращаясь к будущей невестке на «вы». А тем временем Марго вспомнила, как еемать и брат в виде назидания отлупили ее за то, что она спала с Гизом. Ах,когда-то ей доведется снова испытать эти радости? Мадам Екатерина отправила егоподальше отсюда, лишь стало известно, что едет свекровь. Теперь ему приказаножениться, и ее красавчик для нее потерян. У бедняжки едва слезы не выступили наглазах. Хорошо еще, что она вовремя вспомнила о своих накрашенных веках — ведьс них сошла бы вся краска — и о гладком лице — струйки соленой влаги сейчас жепроложили бы на нем бороздки. Главное — удержать первые слезы…

А Жанна продолжала: — Мой сын — деревенский юноша, а все же он королевскийсын. И он солдат, поэтому у него есть и чувство чести и подлинное благородство —два качества, необходимые истинному солдату.

— Великодушие и честь — одно и то же. Я читала у Плутарха…

— И моему сыну я давала Плутарха. Он хорошо умеет выбирать себе образцысреди великих людей. Не думайте, будто он беден духом, хоть я и говорю, что онпрост. Его шутки идут от живости чувств, а не от мудрствовании лукавых илигробов повапленных.

Марго тут же подхватила ее слова: — Ну да, в нем течет королевская кровь, носовершенно здоровая, а его дух не сознает своей утонченности. — Этот портретбыл полной противоположностью ее самой, поэтому ей и не трудно было егонабросать. А Жанна, ошибочно полагая, что столь горячей похвалою своему сыну ейуже удалось затронуть чувства будущей невестки, неосмотрительно продолжалаоткровенничать:

— О! Как бы я желала, милая дочь, чтобы вы, поженившись, оставили этот двор.Здесь все растленно. Бесстыдство до того доходит, что женщины сами предлагаютсебя мужчинам.

— А Вы тоже заметили? — вздохнула Марго. — Конечно, нравы здесь дурные.

— Живите в мире и согласии да подальше отсюда! У меня есть поместья вВандоме, там вы будете правителями, а тут, при французском дворе, вам придетсявести праздную жизнь, подражая той бесполезной роскоши, какую я видела сегодня,во время процессии — да ста тысяч талеров не хватит на такие драгоценности,которые были на иных! Но господь хочет, чтобы ему служили иначе, не кичились бысвоей праведностью, а боролись во имя божие. Дорогая дочь! Все мы грешны,однако протестанты преданы не только царствию земному: в этом наше оправдание;мы умеем терпеть бедность, жить под угрозой и смиренно ждать — во имя свободы,а она — в боге.

Королева Жанна наконец перевела дух, она, не отрываясь, вглядывалась вбелоснежное лицо принцессы Марго, которая совсем закрыла глаза. А Марго в этовремя думала: «Да, они опасны! Моя мать совершенно права, они очень опасны. Инужно принять против них какие-то решительные меры, что, впрочем, как я сильноподозреваю, мама и намерена сделать. Только откладывает, пока под ее надежнуюопеку не попадет и мой Генрих — этот деревенский паренек, честный солдат спылким сердцем и еще кое-чем, что для меня лично гораздо важнее всего прочего».Так размышляла Марго, а Жанна в это время стиснула рукой ее колено. Своимжестом она словно хотела закрепить право на эту девушку, и вместе с тем в нембыла мольба:

— Приди к нам! — Это был опять ее необычный голос, подобный звону большогоколокола — Прими истинную веру! Ты станешь счастливее, чем могла когда-либо себепредставить. Наша страна познает единение и мир.

— А за чей счет? — спросила сестра Карла Девятого, все еще не размыкая век.«Конечно, это невозможно, — решила Марго про себя. — Кроме того, эта страннаяженщина, кажется, совсем голову потеряла. Ее рука, лежащая на моем колене,напрягается: да, она, бесспорно, оперлась на меня, а одна нога начинаетподгибаться. Если я сейчас не удержу ее, она упадет мне в ноги». Принцессаторопливо схватила Жанну за кисть руки.